Изучите эсперанто здесь

Koresponda Servo Universala - переписка со всем миром на одном языке

Лев Толстой об эсперанто

Многие турфирмы Тулы занимаются не только выездным туризмом, но и предлагают экскурсии по достопримечательностям своего города, в число которых, несомненно, входит и музей-усадьба Льва Николаевича Толстого в Ясной Поляне.

К Льву Толстому у эсперантистов особый пиетет – дело в том, что великий русский писатель благожелательно относился к международному языку эсперанто. Об этом достаточно подробно написано в различных исследованиях, посвященных раннему периоду истории эсперанто. Интересно, что эсперантисты тех лет как выиграли от авторитета великого писателя, так и пострадали – Л. Толстой стал невольной причиной закрытия газеты La Esperantisto, в 1895 г. опубликовавшей его статью «Религия и благоразумие». Газета издавалась в Германии, но основными подписчиками были эсперантисты из России.

Писатель был в опале, цензура наложила запрет на ввоз газеты La Esperantisto в пределы империи, и издание, редактируемое тогда самим Заменгофом, перестало на время существовать, потому, что большинство ее подписчиков проживало именно в России. Но, как говорится, на войне как на войне. Со временем авторитет Толстого все равно принес эсперанто-движению несравнимо больше пользы, чем временная потеря периодического издания.

Тема Лев Толстой и эсперанто достаточно подробно освещена на многих эсперантских Интернет-ресурсах и в исторических исследованиях, поэтому на сайте «Эсперанто – это целый мир…» я ограничусь тем, что приведу полный текст знаменитого ответа писателя на обращение воронежских эсперантистов.

Лев Толстой об эсперанто. Полный текст письма.

В начале 1894 года несколько человек, близко ознакомившихся с международным языком Эсперанто, обратились к графу Льву Николаевичу Толстому с просьбой выразить своё мнение о международном языке вообще и в частности о языке Эсперанто.

Л. Н. Толстой ответил им следующим письмом:

Милостивые государи!

Я получил Ваши письма и постараюсь, как сумею, исполнить Ваше желание, т. е. высказать своё мнение о мысли вообще всенародного языка и о том, насколько язык Эсперанто соответствует этой мысли.

В том, что люди идут к тому, чтобы составить одно стадо с одним пастырем разума и любви и что одной из ближайших ступеней этого должно быть взаимное понимание людьми друг друга, — в этом не может быть никакого сомнения. Для того же, чтобы люди понимали друг друга, нужно или то, чтобы все языки сами собой слились в один (что если и случится когда-либо, то через большое время), или то, чтобы значение всех языков так распространилось, чтобы не только все сочинения были переведены на все языки, но и все люди знали бы так много языков, чтобы все имели возможность на том или другом языке общаться друг с другом, или то, чтобы был избран всеми один язык, которому обязательно обучались бы все народы, или, наконец, то (как это предполагается волапюкистами и эсперантистами), чтобы все люди разных народностей составили бы себе один облегчённый международный язык и все обучились ему. В этом состоит мысль эсперантистов. Мне кажется, что это последнее предложение самое разумное и, главное, скорее всего осуществимое. Так я отвечу на первый вопрос.

На второй вопрос, — насколько язык Эсперанто удовлетворяет требованиям международного языка, — я не могу ответить решительно. Я не компетентный судья в этом. Одно, что я знаю, это то, что Волапюк показался мне сложным, Эсперанто же, напротив, очень лёгким, каким он должен показаться всякому европейскому человеку (я думаю, что для всемирности в настоящем смысле этого слова, т. е. для того чтобы соединить китайцев, африканских народов, и пр., понадобится другой язык, но для европейского человека Эсперанто чрезвычайно лёгок). Лёгкость его обучения такова, что, получив шесть лет тому назад эсперантскую грамматику, словарь и статьи на этом языке, я после не более 2-х часов занятий был в состоянии если не писать, то свободно читать на этом языке Во всяком случае, жертвы, которые принесет каждый человек нашего европейского мира, посвятив несколько времени на изучение этого языка, так незначительны, а последствия, которые могут произойти от усвоения всеми, — хотя бы европейцами и американцами — всеми христианами, — этого языка, так огромны, что нельзя не сделать этой попытки. Я всегда думал, что нет более христианской науки, как знание языков, то знание, которое даёт возможность общения и единения с наибольшим числом людей. Я не раз видал, как становились во враждебные отношения друг к другу только от механического препятствия ко взаимному пониманию. И поэтому изучение эсперанто и распространение его есть несомненно христианское дело способствующее установлению царства Божия, того дела, которое составляет главное и единственное назначение жизни человеческой.

Л. Толстой, 27 апреля 1894 года.